Да, это особняк Бенсона. Новый особняк – в нем она никогда не бывала. Материнским инстинктом Нилда чувствовала, что ребенок здесь. Конечно, здесь: где еще держать похищенного ребенка, как не в надежном и защищенном укрытии?
Здание, слабо освещенное и потому еле различимое между деревьев, маячило неприступной громадой. До него еще требовалось добраться: территория особняка была обнесена решетчатым четырехметровым забором. Прутья решетки оканчивались остриями, выкрашенными в белый цвет. Нилда не была уверена в том, что острия не заточены – приходилось предполагать обратное.
Подняв воротник плаща, чтобы не опознали камеры, Нилда пошла вдоль ограды в направлении парка. Там меньше вероятность нарваться на свидетелей.
Вечерело. Желающих разгуливать по парку в темное время суток нашлось немного. Несколько запоздавших прошагали навстречу, но это были случайные прохожие, которые торопились покинуть безлюдное место. Сами по себе, случайные прохожие не опасны. При встрече с ними Нилда опускала голову, хотя опознать ее в сгущающейся темноте было невозможно. К тому же, она была в очках, делавших лицо неузнаваемым.
Дойдя до перекрестка, Нилда остановилась, якобы в нерешительности, и молниеносно осмотрелась. Людей не было, автомобилей тоже. Загорелись два фонаря, выхватив из приближающегося полумрак два электрических круга. Оставалось надеяться, что на перекрестке камеры ночного слежения не установлены. Обычно их устанавливают в наиболее темных и малолюдных местах ограды, но не перекрестке.
– Ты вернешь моего ребенка, Бенсон! – сказала себе Нилда.
Самовнушением можно не заниматься: она и без того в ярости.
В мгновение ока Нилда скинула с себя плащ, сунув его в урну поблизости. В урне лежат тряпки совершенно того же цвета, поэтому плащ не привлечет ничьего внимания. Возвратится этим путем – заберет. В ином случае установить местонахождение Нилды по найденному плащу не удастся. Плащ новый, куплен час назад в ближайшем бутике.
Под плащом было надето черное трико из специальной отражающей ткани. Вероятность, что тебя заметят на камерах слежения, в одежде из отражающей ткани намного ниже. К сожалению, сделаться для камер полностью невидимой невозможно.
Нилда изогнулась гибким телом в облегающем черном наряде и запрыгнула на решетку, схватившись за нее руками и уперевшись о прутья ступнями в мягких кроссовках. Перехватываясь руками и ногами, мигом добралась до вершины ограды, оставалось преодолеть острия. Так и есть: заточены как боевые кинжалы! Хорошо, что электрический ток не пропущен: вероятно, из-за того, что место людное. Попросту постеснялись.
Ухватившись за расширения на концах пик, Нилда резко оттолкнулась ногами и выполнила стойку на руках. Затем опрокинула тело спиной и расцепила руки. Провисев несколько мгновений в воздухе, ее хрупкая фигурка не упала на землю с четырехметровой высоты, а зацепилась скрещенными ногами за прутья. Нилда разогнулась и съехала по прутьям вниз, сразу припав к земле и вслушиваясь.
Тихо. Кажется, ее не заметили. Пока не заметили.
За оградой, совсем невдалеке от нее, город продолжал жить вечерней жизнью. Но сейчас Нилду интересовал не город, а особняк бывшего мужа. Пока Нилда съезжала по прутьям решетки, в особняке включилось освещение: фонари на дорожках и лампы на крыльце. Прожекторы, освещающие здание снаружи, отсутствовали: хозяин не хотел привлекать к себе лишнего внимания.
Гибкой тенью скользнула Нилда от решетки к особняку и притаилась в неосвещенных кустах. Следовало позаботиться о часовых, которые наверняка были.
С крыльца сошел человек, в гражданском. По его выправке Нилда поняла – бывший военный. Военный направился вдоль особняка, повернулся к стене и к кому-то обратился. Только сейчас Нилда заметила часового, спрятавшегося в тень. Перекинувшись парой слов с часовым, военный – теперь Нилда не сомневалась, что он начальник караула, – продолжил обход особняка и вскоре скрылся за углом.
Воспользовавшись его отсутствием, Нилда вытащила из закрепленной на боку сумочки стилет и змеей скользнула по траве. Звериным инстинктом угадывая моменты, в которые внимание часового ослабевало, Нилда совершала рывок, останавливаясь тогда, когда стоящий у стены часовой лениво оглядывал парковую зону вокруг особняка. Начальник караула инспектировал посты по ту сторону особняка – Нилда надеялась, что в этот момент за мониторами никто не дежурит. Конечно, она могла ошибаться. Тогда следовало надеяться на трико из отражающей ткани.
До часового оставалось метров двадцать, но эти метры были самыми опасными. Часовой по-прежнему находился в тени. Нилда не видела его лица и не могла приподняться, чтобы разглядеть. В то же время она не могла обойти часового с боку, так как с другой стороны фасада находились другие охранники. Всего человека четыре, видимо.
Времени не оставалось, и Нилда решилась. Вскочила на ноги и совершила стремительный бросок вперед, прямо на часового. Из тени выступили удивленное лицо и автоматный ствол, медленно вздымающийся вверх, но этого мгновения хватило. Нилда метнула стилет, и тот впился часовому в кадык.
– Это тебе за моего ребенка! – сказала Нилда, окончательно перерезая часовому глотку.
Часовой в похищении ребенка не виновен, но Нилда была разъярена.
Проникнуть внутрь особняка было два пути. Во-первых, можно вырезать стекло в цокольном этаже и сразу приступить к поискам. Однако, Нилда предпочла второй путь: сначала разобраться с охраной. Зарезанного часового скоро обнаружат, тогда искать ребенка станет сложней. Рациональное решение – дождаться, когда начальник охраны закончит обход и вернется через крыльцо внутрь особняка. До его возвращения, по расчетам Нилды, оставалось секунд десять. Комната охраны наверняка на входе. Если охрана будет обезврежена, защищать обитателей особняка окажется некому.
Решив так, Нилда скользнула к крыльцу и застыла на полусогнутых, как зверь перед прыжком. Автомат охранника она не захватила, предпочитая действовать бесшумным стилетом. За год после родов Нилда полностью восстановилась и не ощущала своего тела, послушного и стремительного. При должных навыках холодное оружие намного надежней огнестрельного.
Как Нилда и рассчитывала, начальник караула, обойдя вокруг здания, показался с противоположного фасада. Присевшая за крыльцом Нилда ожидала.
Начальник караула поднялся на крыльцо и потянул на себя тяжелую двухметровую дверь, чтобы войти. В этот момент к нему, откуда-то из-под крыльца, метнулась расплывчатая тень. Тень уколола спину начальнику караула чем-то острым. Тот захотел вскрикнуть от боли, но не смог: оказалась, что вторая рука тени сжимает ему горло. Мелькнуло лезвие, и начальник караула захлебнулся теплой соленой жидкостью.
Нилда ухватила труп за волосы и втащила внутрь особняка, заблокировав им вход.
Так и есть: комната охраны – слева от парадной лестницы. Нилда вытащила из сумочки второй стилет и скользнула в направлении к комнате. Охрана ожидает возвращения командира – на открытие двери среагируют не сразу. Если, конечно, камера не установлена непосредственно на входе, и Нилду уже не раскрыли.
Со стилетами в обеих руках, Нилда толкнула ногой дверь. Пятеро. Трое, в оживленной беседе, склонились над ноутбуком. Четвертый готовит кофе. Пятый за мониторами, но он повернут спиной и не видит, кто вошел. У каждого кобура подмышкой. В углу металлический шкаф – видимо, оружейный. Но шкаф наверняка заперт: чтобы отпереть, потребуется время. Двое из троих, склонившихся над ноутбуком, поднимают головы, и выражение на их лицах начинает медленно меняться…
Нилда кинулась к ближайшему, занимающемуся кофеваркой, и полоснула по лицу. Мужчина вскрикнул, зажимая рукой рану, но Нилда уже не обращала на него внимания: потом добьет. Она кинулась к двоим за ноутбуком, пытающимся выхватить пистолеты. Первого достала почти сразу, вонзив стилет под ребра. Второй отшатнулся и ударил Нилду по руке, но не сильно – стилет выбить не смог. Нильда сделала отвлекающее движение. Противник среагировал и попался, получив стилетом в подбородок. Удар был нанесен снизу вверх, воздетым к потолку острием, и вошел в гортань. Третий противник успел-таки опомниться и тоже выхватить пистолет, но Нилда выбила пистолет боковым ударом ноги. Пистолет отлетел к стене. Однако, противник не побежал за пистолетом, на что надеялась Нилда, а с разворота засадил девушке по бедру, ногой в подкованном железом ботинке. Нилда охнула и, разогнувшись, пырнула стилетом негодяю в живот. Стилет прошел сквозь мышцы и застрял в позвоночнике.
Не глядя на дальнейшее, Нилда кинулась к последнему оставшемуся невредимым врагу. Тот едва развернулся в своем кресле и открывал рот, чтобы – закричать, видимо. Ударом колена Нилда запечатала ему рот, вместе с хрустнувшими зубами. Враг отлетел головой в мониторы и даже не дрыгнулся, когда Нилда перерезала ему горло. Затем она порешила оставшихся, еще дышавших, и забрала второй стилет из живота трупа. Стилет ей еще пригодится.
– Не с той вы связались, – сказала Нилда бездыханным телам. – Надо было думать, у кого похищать ребенка.
Затем Нилда отключила мониторы и сигнализацию и выглянула в парадную. В парадной было спокойно. А вот бедро, после удара ботинком, побаливало. Синяк будет вполовину ноги, наверное: но ничего, не в таких переделках бывала. Сейчас важней определить, где Бенсон держит ребенка.
Нилда, все же прихрамывая, поднялась по лестнице на второй этаж и оказалась перед анфиладой комнат гостиничного типа. Нет, слишком однотипные – хозяин наверняка обитает подальше, в более укромных и индивидуальных апартаментах.
Спрятав в сумочку второй стилет, сейчас ненужный, Нилда скользнула по коридору дальше. И была чуть не сбита с ног выскочившей из комнаты девчонкой. По одежде Нилда поняла: служанка. Резкое движение, и девчонка улетела обратно в комнату. За ней проследовала Нилда, со стилетом в руке.
Кроме служанки, в комнате никого не было. Девчонка открыла рот, чтобы завизжать, но Нилда ударила ее в живот, и девчонка задохнулась.
– Где ребенок? – спросила Нилда, приходя в ярость при воспоминании о ребенке.
– Там, у хозяина в кабинете… – пролепетала девчонка, дыша как рыба, выброшенная штормом на пляж.
– Где кабинет?
– Дальше по коридору, в правом флигеле.
Нилда оглушила служанку ударом кулака, потом добавила еще несколько раз, для верности. Времени связывать ее не было, а, оставшись не оглушенной, служанка могла закричать, привлечь внимание. В другое время Нилда проявила бы жалость, но сейчас, когда речь шла о ребенке, не могла рисковать. Замуж с выбитыми зубами не возьмут, а в остальном ничего, оклемается.
Итак, кабинет Бенсона в правом флигеле. Нилда устремилась по коридору. Разветвление. Правый флигель… вероятно, там. Похоже на правду: двери массивные, из древесины ценных пород – видно по цвету и фактуре.
Нилда распахнула дверь, готовясь столкнуться с дополнительным постом охраны. Но охраны в правом флигеле не было. На месте, где она предполагала увидеть охранника, находился стол с вазой. В вазе стояли живые цветы – орхидеи. От орхидей исходил тонкий аромат. Далее простирался широкий пустой коридор, заканчивающийся еще более богатой, чем эта, дверью – несомненно, в хозяйские апартаменты. Значит, ребенок там.
Нилда бросилась вперед, к ребенку. В этот момент послышался резкий предупредительный окрик:
– Стоять на месте! Не двигаться! Иначе вы будете уничтожены!
Нилда – понимая, что ее застали врасплох, – застыла на месте. Сначала нужно выяснить, кто ей угрожает: в коридоре же никого не было. За спиной послышался грохот и звон разбитой вазы, кто-то массивный поднимался на ноги. Значит, прятался под столом, больше негде.
– Медленно повернитесь в мою сторону! Иначе вы будете уничтожены!
Отлично! Именно этого Нилде и хотелось больше всего. Нилда медленно развернулась на месте и узрела боевого робота-трансформера PolG-12, на гусеничном ходу. Действительно, робот скрывался под столом – вероятно, в сложенном виде, – а сейчас выехал из-под него и разогнулся, наставив на незваную гостью оба своих пулемета, крупно- и среднекалиберный.
– У вас отсутствует идентификатор. Как ваше имя? Что вы здесь делаете? Отвечайте, иначе вы будете уничтожены!
Понятно, боевой робот-трансформер PolG-12 с зачатками искусственного интеллекта. С такими Нилда еще не сталкивалась.
– Меня зовут Сюзи Томпсон, – пропищала Нилда, по возможности растерянно и членораздельно. – Меня сегодня в баре склеили какие-то ребята и привезли сюда. А теперь я ищу туалет. Очень хочется писать.
– Где ваш идентификатор? – пробубнил искусственный интеллект. – Отвечайте, иначе вы будете уничтожены!
– Это пропуск, что ли? – спросила Нилда. – Ребята, которые меня привезли сюда, оформили пропуск. Но я забыла его нацепить. Выбежала попудрить носик буквально на минутку.
– Проверка выписки идентификатора… Проверка выписки идентификатора… Подключение к базе невозможно.
«Хорошо, что я отключила систему», – подумала Нилда.
– Туалетная комната находится в противоположной стороне коридора, седьмая дверь направо. Развернитесь и проследуйте туда, Сюзи Томпсон. В туалетной комнате вы сможете пописать и попудрить носик. Иначе вы будете уничтожены! Ваши данные будут проверены после восстановления системы.
Робот по-прежнему наставлял на нее оба пулемета. Похоже, что искусственный интеллект приделывали к нему второпях, иначе PolG-12 обратился бы внимание на черное трико Нилды и стилет в ее руке.
– Спасибо большое. Уже бегу.
Нилда направилась к выходу. В момент, когда поравнялась с роботом, она кувыркнулась через голову с опорой на верхнюю часть робота – можно сказать, макушку – и оказалась у трансформера за спиной. И тут же запрыгнула ему на спину, оказавшись таким образом вне зоны поражения пулеметов.
– Огонь на уничтожение! Огонь на уничтожение! – заорал PolG-12.
Пулеметы пролили свинцовый дождь в коридор. Робот развернулся, пытаясь поразить Нилду, но та находилась у него за спиной, перемещаясь вместе с пулеметами. Кругового обстрела PolG-12 не имел – Нилда об этом знала.
Удерживаясь за макушку робота одной рукой, Нилда попыталась нащупать какое-нибудь уязвимое место другой рукой, с зажатым в ней стилетом. Это подойдет, наверное: щель между броневыми пластинами, с выступающими в глубине проводами.
Нилда просунула стилет в щель и пошевелила. Словно почуяв опасность, трансформер изменил наклон, и стилет застрял между броневых пластин. Чертыхнувшись и еле удерживаясь на вертящемся во все стороны и стреляющем из пулеметов роботе, Нилда вытащила из сумочки второй стилет и вонзила механическому врагу в сочленения. Робот завертелся, как ошпаренный. Пытаясь спастись, он предпринял последнюю и решительную попытку покончить с оседлавшей его девушкой.
Прекратив бессмысленную стрельбу, PolG-12 рванулся вперед и заехал одной из гусениц на стену. Нилда, в этот момент перерезавшая очередной пучок проводов, осознала опасность слишком поздно. Робот перевернулся на спину и придавил девушку ходовой частью. Правда, с самим роботом тоже было покончено: спинной хребет металлического чудовища был поврежден и перестал слушаться команд.
Еще находясь под роботом, Нилда разбила его окуляры рукояткой стилета, затем открутила панцирь и перерезала центральную жилу. Трансформер затих навсегда. Положение Нилды было не многим лучше: она оказалась погребена под железным трупом.
«Ребенок!» – вспомнила Нилда и рванулась из-под железного трупа на свободу.
Выползти в конце концов удалось, но нога была придавлена и кровоточила. На это раз левая – правое бедро пострадало еще во время драки с охранниками.
Пребывание Нилды в особняке было рассекречено – такую пальбу только мертвый не услышит, – поэтому путь к отступлению через парк отрезан. Так и есть: в отдалении завыла одна полицейская сирена, потом вторая. Нилда решила, что уйдет подземными коммуникациями. Но сначала нужно забрать ребенка, который находится вон за той дверью.
Прихрамывая на обе ноги и оставляя за собой кровавый след, Нилда подскочила к хозяйскому кабинету и отворила дверь.
Кабинет был велик. За столом у противоположной стены сидел бывший муж и с любопытством разглядывал вошедшую. В глазах у Нилды почему-то начало расплываться: муж показался ей слегка туманным. Странно, у нее лишь придавлена нога, потеря крови невелика. Почему в глазах расплывается?
– Отдай мне ребенка, Бенсон, – крикнула Нилда. – Ты мне не нужен, Бенсон! Отдай ребенка, и я уберусь отсюда.
– Возьми, если сможешь, – сказал Бенсон, указывая на дверь по правую руку от себя.
Нилда рванулась, но с размаха ударилась лбом о стекло. Ах, черт! Это не в глазах расплывается – это кабинет разделен на две половины стеклом, наверняка пуленепробиваемым.
– Отдай ребенка! – взвизгнула Нилда, колотясь в стену, как мотылек о светящийся стеклянный абажур.
Бенсон за стеклом слабо улыбнулся. В руках у него возник пульт, затем Бенсон нажал кнопку. Нилда подумала, что Бенсон вызывает охрану, но это была не охрана. За спиной Нилды раздался грохот. Когда девушка обернулась, то увидела, что выход заблокирован опустившейся сверху металлической плитой. Больше ничего не происходило. Хотя на самом деле происходило: сбоку в стене открылся небольшой лаз, в котором блеснули опасностью желтые кошачьи глаза. Из лаза, потягиваясь, вышла на мягких пружинистых лапах черная пантера.
Нилда среагировала мгновенно. Подпрыгнув и в прыжке оттолкнувшись от стены ногами, она дотянулась руками до огромной люстры, висевшей над головой. Подтянувшись, забралась на люстру.
Черная пантера прыгнула следом, опоздала на мгновение и промахнулась. Жалобно заскулив, пантера попыталась еще и еще раз, но допрыгнуть до люстры, на которой обосновалась Нилда, не смогла.
Лампочки, ввернутые в люстру, были слишком горячими. Они обжигали кожу, оставляя на ней следы. Торопясь и сожалея об автомате, не забранном из охранной комнаты, Нилда расстегнула сумочку и вытащила из нее дамский пистолетик. Пантера сидела в углу, готовясь к новому прыжку. Нилда, закрепившись на люстре ногами, свесилась и выстрелила пантере в голову. Пантера зарычала и прыгнула. Этот прыжок оказался успешным: пантере удалось зацепить когтями руку, в которой Нилда держала стилет. Стилет упал на пол, из рваной раны потоком хлынула кровь. Пантера тоже была ранена: Нилда видела, как на ее голове набухает кровавая шишка.
Сжав зубы, чтобы не потерять концентрацию, Нилда прицелилась пантере в голову и нажимала на спусковой крючок до тех пор, пока не расстреляла всю обойму. Когда обойма закончилась, пантера была мертва.
Нилда, вся в крови, с обожженными от раскаленных лампочек руками, спрыгнула на пол и обернулась в сторону Бенсона. Тот, сияя издевательской улыбкой, показательно аплодировал.
– Отдай моего ребенка, Бенсон! – крикнула Нилда.
Бенсон пожал плечами, давая понять, что этому не бывать. Нилда вытащила из сумочки противотанковую гранату – последнее средство, которое у нее оставалось, – и крикнула:
– Отдай, или взорву!
Бенсон, присмотревшись, зажмурился, тем самым давая понять, что противотанковая граната его пуленепробиваемое стекло не прошибет. Нилда подумала, что Бенсон может оказаться прав: сейчас научились делать очень хорошие пуленепробиваемые стекла. Черт побери этих производителей!
В отдалении – вероятно, у входа в особняк, – завывало множество полицейских сирен. Еще через полчаса полиция решится на штурм. Пора было уходить, но Нилда не могла. Совсем рядом, в смежной комнате – отделенный от нее пуленепробиваемым стеклом и дверью, – находился ее ребенок.
Взглянув на зажатую в руке гранату, Нилда решилась. Она выдернула чеку и, под ироничный взор Бенсона, кинула гранату – но не в стекло, как ожидал Бенсон, а внутрь лаза, из которого появилась пантера. Внутри лаза громыхнуло. Не дожидаясь, когда из лаза выйдет дым, Нилда занырнула в него и продвинулась до точки взрыва. Гранату она закинула далеко – минимум на метр дальше расположения стеклянной стены, – поэтому должно было получиться.
Лаз оказался узким, но достаточным для того, чтобы лечь поперек и упереться спиной в стену. Взрыв изрядно разворотил внутреннее помещение: оставалось лишь отжать последние кирпичи. По счастью, стена была кирпичной: окажись она из железобетонных блоков, Нилде ничего не светило. Уперев ноги в развороченную стену, Нилда напрягла отдающее болью тело. Стена не подавалась.
Нилда вспомнила о своем ребенке, находящимся совсем рядом от нее, и яростно распрямилась. Кирпичи подались и рухнули внутрь комнаты. Раздались выстрелы – это Бенсон пытался достать ее из пистолета. Но к выстрелам Нилда была готова, мгновенно переместившись в сторону, за целые кирпичи. Дождавшись паузы между выстрелами, она, обдирая кожу на плечах, бросилась в проломленную дыру и кувырками покатилась по полу. Спрятавшийся за столом Бенсон еще несколько раз выстрелил, но промахнулся.
Следующего выстрела не последовало – случилась осечка. Взревев, Нилда вскочила на стол и вонзила стилет Бенсону в глаз. Тот ойкнул и выронил пистолет, но Нилде некогда было перерезать бывшему мужу горло. Она кинулась к двери, за которой находился ее ребенок. Из комнаты послышался младенческий плач. Да и без всякого плача, одним материнским чутьем, Нилда чувствовала: ребенок находится за дверью.
Однако, дверь не отворилась. Нилда кинулась за ключами к письменному столу, за которым валялся труп Бенсона, но что-то ее остановило. Она обернулась и увидела, что замочная скважина у двери отсутствует. Должен быть кодовый замок! Но где? Сбоку от стены висит тарелочка с художественной росписью – похоже, она что-то скрывает.
Нилда сорвала художественную тарелочку со стены и убедилась, что не ошиблась. Под тарелочкой находились четыре цифровых диска: код был четырехзначным. Четыре знака – десять тысяч вариантов. На перебор потребуется около часа. Но это час у Нилды отсутствует, поэтому требуется угадать число, которое установил Бенсон. Что мог придумать Бенсон? Пошлый самодовольный болван, пекущийся только о своих миллиардах. Наверняка что-то, еще более пошлое, чем сам.
Нилда набрала «1234» и рванула дверь. Та не поддалась. А если последовательность в обратную сторону? «0987»? Тоже не подходит. «9876»? Мимо. Зачем только она воткнула Бенсону стилет в глаз?! Был бы милиардер жив, можно было поочередно отрезать у него пальцы: и шифр от замка узнала бы, и удовольствие растянула.
В отчаянии от того, что ее ребенок находится за дверью, которую никак нельзя открыть, Нилда заколотилась в нее. Но дверь была не просто металлической – бронированной. Ее ребенка пора кормить, как они не понимают! Ребенок, конечно же, проголодался!
Нилда разбежалась, чтобы попытаться высадить дверь своим телом, но обратила внимание на вторую тарелочку с художественной росписью, по другую сторону от двери. Как она сразу не догадалась! По второй тарелочкой оказались аналогичные цифровые диски. Количество возможных комбинаций увеличилось на несколько порядков. Оставалось надеяться, что Бенсон не потрудился составить сколь-либо сложный шифр: это не в его характере.
Итак, что же? «1234» и «0987»? Нет, дверь не отворяется. А если еще проще? «1234» и «5678».
Раздался щелчок, и Нилда поняла, что проклятая дверь отворилась. Нилда ворвалась в комнату и увидела своего ребенка, лежащего в колыбели. Ребенок плакал и протягивал к ней крохотные ручки. В свою очередь Нилда протянула к ребенку обожженные пальцы и устремилась к колыбели.
В этот момент ее сознание затуманилось. Нилда попыталась дернутся, но не смогла – вероятно, от сильной кровопотери. Комната вместе с колыбелью исчезла, а горизонт сознания заполнила грязная серая пелена. Поблизости послышались голоса. Нилда слышала их – хотя отдаленно, но явственно.
Голоса было два, оба мужских. Они казались деловитыми и сосредоточенными.
– На две с половиной минуты быстрей, чем в прошлый раз, – послышался первый голос. – Поздравляю, Гордон, ты был прав.
Второй голос удовлетворенно хмыкнул:
– Я тебе сразу сказал, Эбберт. Никакая месть, никакое чувство долга или жажда обогащения не сравнится с инстинктом материнства.
– Что же, – послышался первый голос, принадлежавший Эбберту. – Остается неделя. Самый сильный и устойчивый стимул установлен и опробован, чем займемся в оставшиеся дни?
– Продолжим эксперименты. Хочу попробовать, за кого наша малышка станет биться более яростно: за сына или за дочку. Сейчас очищу ей память, восстановлю кожные покровы и заменю одежду.
Малышка? Кого голоса имеют в виду, не ее ли?
– Договорились, – согласился Эбберт. – За ночь успеем еще разок прогнать. Ты займись малышкой, а я пойду заменю биоников. Этих она изрядно попортила. Зашивать нет смысла, придется утилизировать.
– Возьми новых, – сказал Гордон. – Не забудь распорядиться, чтобы отремонтировали помещение. И замени на всякий случай PolG-12. Малышка перерезает ему одни у те же провода. Боюсь, как бы у нашего PolG-12 не выработался условный рефлекс. Возьми со склада другого, для чистоты эксперимента.
Эбберт хмыкнул.
– Ладно. Ты только посмотри на нее. Лежит, как ни в чем не бывало. Такая паинька.
Нет, мужские голоса определенно говорили о ней, Нилде. Но что голоса имели в виду?
– Визит Бенсона подтвержден, ожидается через неделю, – засмеялся Гордон. – Придется ему познакомиться с нашей воспитанницей. Думаю, мистер Бенсон изрядно удивится тому, что похитил у нее ребенка.
– Да он и удивиться-то не успеет, – заметил Эбберт.
После этих слов голоса отдалились, и Нилда провалилась в освежающий и целительный сон.
Источник: habr.com